Фуфафино

НЕСТАНДАРТНЫЙ ЖАНР

© DJ Babar

Фуфафино

Глава 1
Полено

Погода в этот вечер была просто отвратительная: лил дождь, дул жуткий ветер, от которого деревья пригибались к земле. Папа Карло, возвращаясь домой со дня рожденья Джозеппе, был в хорошем настроении. На погоду ему было наплевать, ведь он хорошо выпил, закусил тоже неплохо, поэтому блевать ещё не тянуло, но дорога, по которой он шел, иногда поднималась и больно била по физиономии. Прохожие, видевшие его шатающееся, а временами ползущее но ещё живое тело, разбегались с криками «Мама! Помогите!» Наверное всё это было из-за того, что при каждом падении папа Карло громко вспоминал чью-то мать и громко кряхтел, выползая из луж, в которых то и дело тонул. И вот он уже подходил к дому, где под крышей на чердаке располагалась его крошечная каморка, заваленная барахлом, найденным на помойке, как вдруг в очередной раз поскользнулся и чуть не сломал нос обо что-то твёрдое и угловатое. Папа Карло громко матюгнулся, на чём свет стоит, выплюнул выбитый зуб и стал осматривать предмет, столь жестоко лишивший его зуба. Это оказалось вполне хорошее сухое берёзовое полено, ещё не размокшее под дождём.
«У-у-у! Какое хорошенькое полено! Кто ж его потерял? – подумал папа Карло, потом огляделся по сторонам, и, пока никто не видит, засунул его за пазуху. – Из него можно сделать превосходную ножку для стола! Хотя на хрена мне ножка, если нет всего остального? А, ладно, в хозяйстве всё пригодится! Завтра утром что-нибудь придумаю». Так папа Карло поднялся на ноги и, держась за стену двумя руками, гордо зашагал вверх по лестнице.

Глава 2
Столярные работы с бодуна

На утро болело всё: от головы до вывихнутого большого пальца на правой ноге. Есть что-либо было невозможно: вокруг выбитого зуба всё распухло, от этого рожу перекосило. Папа Карло чувствовал только то, что надо срочно похмелиться, но кроме бутылки керосина в каморке ничего из жидкостей не было. Он попробовал было керосин, но тут же выдал его обратно вместе с остатками вчерашнего ужина.
— Тф-ф-фаю мать! — прошепелявил он — Ладно, фифяс надо пфидумать фто-нибудь ф этим пфроклятым пфоленом! Офяг, знафит, у меня нафифованный, знафит жефь его негде. Знафит фделаю иф нефо… — папа Карло потёр отбитую накануне лысину, но умные мысли не пришли, поэтому он согласился с первой попавшейся. — Фделаю куклу! И нафофу её Фуфафино!
Папа Карло ловким движением извлёк из горы мусора стамеску, ножик и ещё несколько самодельных инструментов, не имеющих названия, и начал медленно, каждый раз тщательно прицеливаясь, стругать полено. Сначала работа не шла – с бодуна тряслись руки и двоилось в глазах, но потом полено начало обретать человекообразные очертания.
Полдня папа Карло настрагивал контуры, затем подобрал с пола осколок зеркала и начал подстраивать эти контуры под себя. Он хотел, чтобы кукла была на него похожа. Получилось действительно более-менее похоже, если не считать того, что нос получился на месте сучка, поэтому не стругался и не отламывался. После этого папа Карло кое-как прибил руки и ноги, побыстрому сделанные из рамы от картины. Сначала, конечно, он перепутал, как их надо прибивать, поэтому прибил, как попало, но потом понял свои ошибки, отодрал всё монтировкой и прибил, как положено. Кукла получилась почти симметричная, если не считать того, что руки и ноги были примерно одного размера (+/-5см). Затем папа Карло нашел старые краски и принялся раскрашивать. Губы получились красные, как у девочки с панели, рот до ушей, нос тоже красный, как у самого папы Карлы, правый глаз получился больше, причём он был синий, а левый – зелёный: папа Карло был дальтоником. В общем, ещё несколько штрихов, и кукла была готова к употреблению. Правда сам папа Карло как-то неловко себя чувствовал, поглядывая на деревянное тело. Позже до него дошло: ведь надо же ещё одежду какую-нибудь! Он порылся в куче барахла и нашел детский журнал «Наряди Барби». В нем надо было вырезать саму нарисованную Барби и одежду для неё, а затем крепить с помощью скрепок. Он полистал журнал, но мужской одежды там не нашел. Так как тряпки в каморке были на вес золота, папа Карло взял силикатный клей, порезал журнал на выкройки и принялся клеить одежду. Но на шляпу он пожертвовал всё-таки свой старый дырявый носок (III стадия ношения). Папа Карло вечером напялил с трудом, чуть не порвав, одежду на куклу, произнеся при этом: «Фуфафино! Фын мой, мать тф-ф-фаю!».

Глава 3
Оживший разум и первое познание мира вокруг

В тот самый миг это нечто поднялось с трудом на ноги и укоризненно на него поглядело. От удивления папа Карло совсем потерял дар речи. Он стоял, открыв рот, и беспомощно хлопал глазами.
— Ну и чё ты на меня уставился? — прохрипела кукла. — У тебя странный какой-то диалект стал после того, как ты вчера по пьяни заехал по мне своим черепом! Как меня звать-то? Ты что-то прошепелявил, но не понятно ни хрена!
— Фуфафино! — напрягшись всем телом, выдавил папа Карло через несколько секунд, когда обрёл дар речи.
— Как? Ещё раз и по буквам!
— Фу-фа-фи-но!!! Фынок мой! — папа Карло бросился было обнимать его…
— Ну ладно, Фуфафино так Фуфафино. Зубы лучше себе вставь, старый дурак! И вообще, я жрать хочу! Что ты думаешь, раз я деревянный, то и кормить меня не надо? Заблуждаешься, папа Карло, блин!
— Ладно! Ладно, я фифяс фто-нибуть принефу! Пфотерпфи фють-фють! Я фяс! — прошипел отец, напяливая свою грязную и не просохшую куртку.
— Блин, давно бы уже сам догадался! А что я, собственно торможу, вон же у него и очаг вроде есть, и варится там чего-то! Вот дурак старый! Убежал, огонь не потушил! А ещё все удивляются, почему пожаров так много! Эх, ладно, заценим, что папаня варит на обед. — Фуфафино сунул нос в котелок, но, когда проткнул носом дырку, то понял, что это наглое надувательство – и очаг, и котелок, и жратва – всё было нарисовано на куске старого холста. — Вот старый козёл! Это уже просто издевательство! Ну ладно, а что там за границами дырки?
Он заглянул внутрь – там было довольно темно, но было отчётливо видно несметное количество паутины. «Да, Карлуха, то, что ты в хате не убираешься, это ладно, но до чего ты довёл это непонятное помещение…» — думал мальчик. Он попытался отодрать холст, но тот был крепко привёрнут на шурупы. Тогда он сильно дунул в образовавшееся дупло. Паутина частично разлетелась и стало видно какую-то кованную дверь. «Ну, дверь и дверь. Наверное, бомбоубежище»,— подумал он.
Жрать хотелось ужасно! Фуфафино уже представлял, как накостыляет папе Карле за такую подставу, когда тот вернётся, но тут услышал шорох. Он прислушался. Звук исходил из-под горы мусора посреди комнаты. Мальчик (если его можно было так назвать) стал ждать, что будет дальше. Через некоторое время оттуда выползли две мыши катившие яйцо и третья, руководившая процессом.
— Налоговая инспекция! — крикнул им Фуфафино. — предоставьте пожалуйста вашу декларацию о доходах за прошлый год!
— Чего? Ты тут рот закрой ва-а-аще, понял, да? Проблем хочешь? Придёт Шушера, с ней и поговоришь! С крышей разбирайся, понял!
— Да пошли вы! Паразиты! Моральные уроды! — он подобрал с пола банку, ловко запихал туда всех троих и закатал крышкой. — Теперь я в этой хате буду крышей!!!
В какой-то момент ему даже жалко стало мышей, погибающих в трехлитровой банке из-за недостатка кислорода. «Умнее быть надо!» — услышали мыши последнюю фразу.
Фуфафино взял яйцо, подобрал с пола одноразовый стаканчик и разбил яйцо. Оно оказалось тухлым. От него резко разило сероводородом. Только мальчик хотел выплеснуть его в окно, как услышал за спиной чей-то кашель, а затем хриплый голос:
— Кха! Слышь, братан, кха, трёх мышей тута не видал?
— Будь здорова! Да нет, а что? А ты кто такая?
— Да, я крыша Шушера, кха. Понимаешь, такая фигня, кха, получилась, они мне, короче, на бабки торчат! Уже третий месяц! Если увидишь, кха, грохни их О’К?
— Без базара! Слушай, а чего с тобой такое?
— Кха! Да пневмония у меня какая-то атипичная, блин. Чувствую, кха, сдохну скоро наверно. А чё это у тебя в стаканчике? Кха-кха-кха, гха-ха!
— Да так, омлет вот хотел сделать, а оно тухлое, блин!
— Ну ладно, кха, я не брезгливая, дай выпью что ли, кха, если не возражаешь? Ну, будь здоров! Панки, кха, грязи не боятся!
Шушера выпила этот отравляющий раствор, ещё раз громко прокашлялась и, скорчившись, тихо побрела в свою нору.

Глава 4
Блатное насекомое

«Бедняга — подумал Фуфафино — паршиво ей наверно!» Он собрал с пола скорлупу и начал крошить её.
— Чем это ты занимаешься? Ну-ка перестань! Сорить в хате нельзя! — услышал Фуфафино откуда-то сверху.
— Блин! Ну это ещё что за живность? Достали вы все меня!!! Уже совсем ничего делать нельзя!!!
— Я – говорящий сверчок. Я живу в этой каморке больше ста лет! — звук шел из часов, висящих на стене.
— Ну, и дальше чего? Теперь тут живу я! Поэтому выбирай: или ты раз и навсегда заткнёшься, или дихлофос по тебе плачет!
— Вот придёт папа Карло, он тебе покажет…
— Что он мне покажет? Свою пьяную морду? И вообще, ты с первого раза не понимаешь? ЗАТКНИСЬ, Я СКАЗАЛ!!!
— Почему ты не уважаешь старших? Папа Карло отправит тебя учиться в школу. Там тебя научат хорошим манерам!
— Ну, держись! — пропыхтел Фуфафино, подставляя стремянку к часам. — Щас ты у меня попляшешь! В школу! Уважать насекомых! Я тебя на опыты пущу! Будешь ток вырабатывать!
— Ты так ничего и не понял, Фифа… Фифу… Ну и назвал же тебя папа Карло!
— Ага, вот ты где, членистоногое! — воскликнул мальчик, заглядывая за дверцу, где положено находиться кукушке. — И не смей оскорблять меня! Пока я был деревом, то рос в саду одного великого учёного. Так вот, все насекомые покрыты хитином, который разлагается органическими растворителями, такими, как керосин, который налит вон в той бутылке! Проверим экспериментально?
Фуфафино довольно ловко вытащил сверчка из часов и стал с любопытством разглядывать.
— Одумайся! Ты сто раз пожалеешь, если сделаешь это! — истерично затараторил сверчок, находясь уже над открытой бутылкой и действительно чувствуя запах смерти. — Не надо! Помогите!