Счастливая Звезда

Он сидит в постели в абсолютной темноте. Такая темнота бывала в его кошмарах, которые преследовали его с детства после смерти братьев, и сейчас… Его старая приятельница, в другом конце города пытается говорить с ним, пытается его понять, как один нормальный человек понимает другого нормального человека. Но разве может он поделиться с ней этим сокровенным кошмаром? Взвалить на нее груз, который сделает ее несчастной?..
- Что с тобой? – спрашивает она – Я вижу, в последнее время что-то с тобой не так… Ты мне можешь что-то объяснить?..
Он мотает головой и молчит. Нервно, как силомер сжимает в руке телефонную трубку и, словно ребенок, не знает что ответить. Она не может этого увидеть по телефону, и потому, когда тишина становится нестерпимой – кричит: - Ты меня слышишь? – Он охотно, утвердительно отвечает; с выражением кому-то говорить: «да», особенно если это ни к чему не обязывает, всегда легко, но когда он пытается ей ответить, то не находит ничего лучшего, чем изречь:
- Надвигается нечто ужасное, нечто темное. Что-то будет утеряно. Я чувствую это и не могу сохранять спокойствие потому, что в скором времени это меня коснется. Может быть, это будет весь мир, может быть только я. Мне страшно из-за того, что я ничего не могу сделать. Это не только во мне – это вокруг меня и везде…
Они знакомы около двадцати лет и кажется, что души их, приобрели одинаковую форму. Конечно, они никогда не станут одним целым, но каждый прожитый день будет до бесконечности сближать их. Он и она – просто друзья, не любовники; она удивила всех, знавших ее тем, что ударилась, в религию, но свое новое мировоззрение не навязывает, и с ней можно говорить о чем угодно, и даже, как сейчас, позвонить среди ночи.
- Я боюсь за тебя, и мне от этого нехорошо.
- А я боюсь за весь мир, за всю Вселенную и мне от этого во много раз хуже.
Их разговор заканчивается. Он остается один в темноте. За окном небо пухнет от туч и не видно ни одной звезды. Он смотрит в темный потолок, и думает о том, что небо сейчас мало чем отличается от крыши его дома, от шерстяного одеяла которым можно укрыться с головой. Слишком много препятствий между мной и небом – с горечью отмечает он, слишком много препятствий.
В этой темноте лишь одна вещь напоминает о существовании звезд. Это сертификат на одну из них. Много лет назад, когда он родился, счастливые родители за символическую плату купили право назвать звезду в галактике Млечный Путь именем первенца. Потом у них появился второй сын, за ним третий и далекие звезды получали имена их новорожденных детей.
Трое детей, трое мальчиков. У каждого по звезде – словно у сказочных героев. Нельзя сказать, что судьба как-то по особенному благоволила к ним, отличая своим счастьем от других, но и невезучими их нельзя было назвать – все как у всех.
Каждый раз, когда в их доме появлялись новые гости, родители среди прочего с гордостью демонстрировали им висящие на стене, в красных деревянных рамках, звездные сертификаты.
Их звезды в разных концах галактики светили им, но наверное только он пытался светить в ответ. В дивных снах-медитациях он сближался со своей звездой, купался в океанах ее испепеляющего света и чувствовал ее взаимность; в отличие от братьев он действительно верил, что дарованная ему звезда стала его путеводной звездой, его охранительницей.
Ему хотелось узнать ее лучше, приблизится к ней физически – и он мечтал, когда вырастет стать космонавтом. Его самым большим увлечением в детские годы стала астрономия; он глотал одну книжку за другой, постоянно посещал научные сайты, а обоями его рабочего стола и заставками мобильного телефона всегда были красочные, причудливые фотографии далеких галактик и восхитительных безымянных звезд.
Знакомство с астрономией в самом юном возрасте предопределило круг его интересов на многие годы вперед, и он уже не мог быть тем загадочно-другим человеком, который проживая жизнь не задается вопросами: кто он, откуда он, что было за миллиарды лет до его рождения, и не испытывает боли при мысли о том, что Солнце погаснет через пять миллиардов лет. А он эту боль испытывал, и еще от того, что его галактика Млечный Путь должна столкнуться с другой галактикой Туманность Андромеды, и еще от того, что в центре Млечного Пути находится черная дыра, которая уничтожит галактику, если вопреки расчетам ученых она не столкнется таки с Туманностью Андромеды. Ему это не казалось странным, он считал, что любая катастрофа, которая произойдет даже через сто миллиардов лет – коснется его. Потому что он собирался жить вечно.
Жить вечно в отличие от братьев...
Они конечно же тоже не хотели умирать, но так случилось… В тот день, когда они летели на отдых в Азию, ему стало до того плохо, что его пришлось госпитализировать. Он испытывал сильнейшую боль, словно его желудок разрезали лезвием. Ослепленный мощными лампами он лежал на столе перед озабоченными врачами. В бреду ему виделась испускающая лучи звезда, она была похожа на шевелящую гибкими щупальцами прозрачно-белую медузу.
Они оставили его на попечение докторов и родителей, перед посадкой в самолет позвонили ему, перекрикивая рев моторов – хором пожелали выздоровления, с радостью узнали, что ему намного лучше и через десять минут погибли. Лайнер разбился, как официально сообщили: из-за технических неисправностей. Его приступ стал его спасением, и он сразу связал его со звездой – она ему покровительствовала.
Больше, сколько он себя помнил – она не вмешивалась в его судьбу, даже, когда он был сокрушен несчастной любовью, она, несмотря на его молитвы и проклятия оставалась безучастной, и со временем, осознав, то, что с ним происходило – он утвердился в мысли, что его любовь явилась ему горестным испытанием, которое он должен был самостоятельно пережить, как своеобразный выпускной экзамен.
Он хотел обрести счастье и желал этого не более, чем кто либо другой, сомневаясь – хорошо ли это, и возможно ли… Ведь наверное каждый рождающийся на свет человек мечтает о лучшей участи, миллиарды людей… Но сколько из них способны понять, что они стали счастливы, всякую вещь можно объективно понять только восприняв ее целиком, так и счастье можно понять только тогда, когда оно проходит.
Он пытался объяснить все на свете, если не физически то метафизически; понятие «счастливой звезды» он связывал с наличием у нее разума, души. Как шаман выбирает тотем для службы, так звезда могла выбирать себе существо, за которым она смотрела, которое она берегла. Ведь что может желать звезда, особенно та звезда, вокруг которой не кружится хоровод планет?.. Как любой невольный отшельник - избавление от космического одиночества.
Жизнь звезд была частью его жизни. Разглядывая их отфильтрованные фотографии, он представлял другие звездные системы, его воображение рисовало фантастические миры населенные непостижимыми, загадочными существами, сверх-умными и сверх-злыми – он переносил эти видения на бумагу, и так рождались его фантастические произведения. Ему с трудом удавалось что-то опубликовать, его увлечение литературой оставалось скорее хобби, одним из способов спроецировать на бумаге свой внутренний мир. Он не считал литературу своим призванием, но несколько сочиненных им историй были очень хороши. И в одной из самых его любимых рассказывалось про звезду. У одной очень большой звезды была пропорционально большая душа в том необъяснимом нижнем или верхнем мире, где обитают души всех существ. Она светила своей душой, и ее частички-лучики становились самостоятельным целым. Рожденные души летали по космосу, и, находя подходящие планеты, воздействовали на их материю, и, преображая ее, создавали новые миры. На одной планете могли существовать души с миллионов звезд, и люди, находившие друг друга, становились очень счастливы, по настоящему счастливы, не осознавая скрытых причин - потому, что счастье должно быть неосознанным, подобно истине, которая должна быть неоспорима. Он удачно скомпоновал части произведения, единственное, что его смущало - ранимая сентиментальность фабулы и всей композиции; может быть, оправдываясь, думал он, иначе писать о звездах невозможно.
Изучая жизнь звезд, он столкнулся с таким явлением, как черные дыры. Он много размышлял о природе добра и зла, насколько относительны эти понятия и применимы ли они к неодушевленным физическим телам. Черные дыры являлись эталоном абсолютного зла – безжалостные убийцы, не способные задуматься о том, что они творят. Его поражало их абсолютное равнодушие, то, что при малых размерах, они способны сжать звезду-гигант до размеров футбольного мяча. Они были так прожорливы, что даже свет поглощался ими, и стоит ли говорить, что в отличие от всех остальных тел во Вселенной они не производили никакого излучения, этих темных убийц можно было обнаружить только во время их преступлений, когда рядом с ними исчезали несчастные космические объекты, ставшие жертвами их чудовищного гравитационного поля. К ужасу своему он узнал о том, что черные дыры существуют в центрах всех галактик, и эти несчастные галактики обречены на ужасную смерть в чреве космического монстра. Когда-то ознакомившись с теорией Большого Взрыва, он представлял себе равномерно разбегающиеся в разные стороны от точки «x» галактики, это напоминало забрасываемую рыболовом сеть. Убегающие галактики были узелками этой сети, а ее прозрачная нить сливалась с чернотой космоса.
Теперь же он представлял себе такую же сетку, только на месте узелков-галактик находились черные дыры.
Вселенная из черных дыр, они поглощают друг друга, пока не останется только одна. Одна черная дыра во всей Вселенной. Можно ли это будет назвать Вселенной? Глубоко в душе он лелеял надежду, что процессы, происходящие в черной дыре, когда-нибудь заставят ее отдать все то, что она поглотила и произойдет нечто вроде Большого Взрыва и снова возникнет жизнь.
Ну а пока, черных дыр было много, и одна из них наделала много шума – ее траектория сближала ее с одной из звезд Галактики.