Старуха Изергиль

Я познакомилась с ней случайно. Она одна из тех, при виде кого я отворачиваюсь и стараюсь не думать. Она стара и одинока, и поэтому ей приходится рассчитывать только на себя. Не знаю, исть ли у нее дети или родные, но даже если и есть, для них она, видимо, уже давно умерла, а между тем, она все еще живет.
Несмотря на отекшие ноги и боль в суставах, она каждый день встает и идет в метро. Она стоит часами облокотившись на стенку на своих гудящих ногах, потому что она хочет жить. И несмотря ни на что, она живет.
Когда последние силы кончаются, она идет домой. Сортируя деньги по достоинству, она дрожит словно ребенок, перебирая крупные монетки и редкие «бумажки». Она аккуратно разглаживает их и кладет в стопку. Еще раз пересчитав добычу, она спускается вниз в магазин. Берет молоко – всегда, и что-нибудь другое – по возможности. Молоко старикам, как детям. В нем много кальция, оно очень полезное. Кальций полезен для костей. Много полезного и в фруктах, и в овощах…
Она одна из тех, при виде кого я отворачиваюсь и стараюсь не думать, потому, что больше я ничего не могу. Она одна из тех, кто как крысы, забыв свою гордость и прошлую жизнь, ест выброшенные торговцами тухлые фрукты. Проходя мимо рядов, зорким взглядом осматривая выставленные латки с гнилью, высматривая то, что сгнило еще не совсем. И прямо здесь кладя в рот свою добычу. Или кладя ее в сумку, чтобы уже дома, аккуратно помыв и срезав гнилье, насладиться тем, что было когда-то хурмой или персиком. Она стоит одна среди толпы вечно несущихся куда-то людей с большими салофановыми пакетами, спешащими отнести поскорее домой все то, что только что купили.
Она ест не стесняясь и не задумаваясь, каково это – для нее задумываться недопустимая роскошь. Она лишь жадно ест, то, что уже никогда не сможет купить. Иногда мне кажется, все они больше не помнят свою прошлую жизнь, - когда были молодые, счастливые, когда ни о чем не думали, как те, кто сейчас ходит мимо. Для них нет больше унижения или гордости. Есть только жизнь. Овощи и фрукты очень полезны.

Стайка собак лежит на газоне. Свернулись и спят. День сегодня холодный – вся неделя ни к черту. Многие дружат с собаками – жить на улице легче, когда есть преданный друг. Они водят их с собой, делая ошейник или поводок, впрочем и без этих штук они не уйдут, думаю, никогда. - Это дружба на равных.
Видя, что я смотрю на собак, старуха Изергиль заговорила, хитро прищурясь:
- Это собака. Я была такой же, как сейчас, когда она родилась. И останусь такой же, когда она умрет.
Я посмотрела на нее и на собаку. На молодого рыжего пса на траве. А старуха Изериль продолжала, посмотрев на меня:
- Кто-то может сказать, что у него всего одна жизнь, и заплакать. Глупцы! А у меня их тысячи. Много жизней! У меня их 10, 15, 20, 1000, больше 1000! Надо только уметь их ценить. У меня 10 жизней собаки, 50 жизней крысы, 1000-чи жизней матыльков.
Я старая и дряхлая, но в запасе у меня осталось еще пару десятков жизней. И я живу с радостью.
Мы шли молча, и я не знала, что ответить, да и стоит ли вообще что-то отвечать. Я думала о себе и о своей жизни. Сколько мне еще осталось? Время пролетает быстро, не успеешь оглянуться, и уже окажешься на месте старухи Изергиль.
- Нашей власти здесь нет, что мы можем поделать?! – заговорила она. Люди никогда не научатся умирать. Это, наверное, наше главное наказание. И самое жестокое.
Она снова улыбнулась, посмотрев на меня. Мы шли дальше. Маленькие шажки старухи Изергиль и мое нетерпеливое плетение. День был морозный и инистый. Хотелось жить, тут и сейчас, каждую минуту, осознавая это. Мысли безумно плясали, пытаясь уловить этот самый момент жизни, но жизнь текла как обычно, своим привычным руслом, не обращая внимания на эти попытки. Все это и было жизнью. И иначе никак быть и не может.