Советская парихмахерская

СОВЕТСКАЯ ПАРИКМАХЕРСКАЯ
Абрикосовая (вода) дала обильную
желтую пену, и в воздухе запахло
парикмахерской.
М. Булгаков.
Я сижу на старенькой ободранной скамейке. Изучаю причудливые узоры побелкой на обшарпанном потолке. Всматриваюсь в заросшие морды посетителей. Вслушиваюсь в сиплые голоса забредших новичков и отвечаю, что я последний. Хрустальная люстра освещает помещение, отражая свет трех лампочек в бесчисленных стекляшках. Старое зеркало в кривой раме искажает мое изображение. Я сижу, не снимая шапки, и рассматриваю опустошенные пузырьки разных снадобий выставленных на всеобщее обозрение на шатком стенде. На аккуратно исцарапанном газетном столике в горшках растут искусственные цветы, распространяя по залу свой пластмассовый аромат.
Это советская парикмахерская. Это не модный салон причесок с постоянно предлагающими свои услуги очаровательными девушками, а заведение с крашенными и зашпаклеванными швабрами. Здесь умеют делать только три вида причесок. Мытье головы и возбуждающие ласки корней волос заменяются насильственным маканием мордой в грязную раковину и поливкой ледяной влагой. Здесь могут не только постричь голову, но и побрить бороду, заранее перерезав горло туповато-ржавой бритвой. Но бесстрашный народ это не пугает, он бежит в это заведение, занимая очередь вопросом "кто крайний?", садиться на лавочку и ждет своего часа. Ждет, когда из двери покажется пожилое лицо и прикажет ввалиться следующему. И несчастный, поправив растрепанные волосы, войдет в жужжащий зал. А в зале играет музыка, трещат машинки и шумят фены. Там под громоподобные звуки уродуют народ.
А я сижу и жду своей очереди. Не обращаю внимания на мелькающих девушек в одинаково-убогих передничках. Убеждая себя, что единственное, что они умеют это брить наголо. Но будущее моих волос остается туманным. Никому не известно как они будут отрастать после профессионального обрезания. И будут ли расти вообще.
Люди меняются. Время бежит. Кто-то теряет волосы, сидя в многовековом кресле. Кто-то рассудок, смотря на свое отражение в зеркале. Кто-то задыхается после опрыскивания деклолаком. А я намотал шарф и вышел на улицу. Метель. Снежинки играют со мной. Прыгают по пальто и залезают в рот. Девушка с картинки на заплеванном стекле салона-парикмаХерской "Наташа", заигрывая, подмигивает мне. Я возвращаюсь домой.
Лезвие
1 ноября 1999 года