Статья 324 УК (уголовного кодекса) РФ Приобретение или сбыт официальных документов и государственных наград, незаконные приобретение или сбыт официальных документов, предоставляющих права или освобождающих от обязанностей, а также государственных наград Российской Федерации, РСФСР, СССР - наказываются штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок до трех месяцев. Перед Сергеем Ивановичем Поликарповым, следователем по особо важным делам, сидел преступник, каких он ранее никогда не встречал. Седой старик, с уже обширной лысиной и всего парой собственных зубов. Ветеран Великой Отечественной Войны, который по его же словам «прошел из глубин Сибири до Берлина этими самыми, теперь уже больными, а некогда прыткими ногами». И видел победу Красной Армии над фашистскими захватчиками. Воспоминания о тех днях боевой славы, стали для него самыми сладкими, неповторимыми. Именно тогда он испытал наибольшую радость от жизни, несмотря на то, что жизнь его была отравлена пятью годами страшных лишений. После, он уже никогда так не радовался. -Но то было нечто великое! – сокрушался старик и тряс руками над головой. Иногда Сергей Ивановичу казалось, что эти руки сейчас обрушаться на его рабочий стол и он треснет пополам, настолько эмоционален был ветеран в своих воспоминаниях. –Мы били гада, не щадя, мы выкуривали его из полуразрушенных зданий гранатами, и били, били, пока он не начал молить о пощаде, пока сам Гитлер и Ева Браун не привели в исполнение приговор, который каждый солдат Красной Армии мечтал бы исполнить собственноручно. Старик рассказывал увлекательно, но между тем, это нисколько не способствовало решению возникшей проблемы. Последние пятнадцать минут Сергей Ивановича не покидало ощущение, что он, честный офицер, всегда стоявший на стороне справедливости, напоминает сам себе одного персонажа из Библии – Понтий Пилата. -Послушайте – спокойно сказал Сергей Иванович и старик резко прекратил рассказывать о том, как он строчил из пулемета по флигелю, «а оттуда немцы, словно тараканы, сыпали врассыпную» - давайте вернемся к тому моменту, когда Вы оказались на рынке, чтобы продать орден – Сергей Иванович указал на лежащую перед стариком награду. Он втайне надеялся, что на этот раз старик избавит его от необходимости еще раз прослушать историю о том, когда и при каких обстоятельствах он ее заслужил. В конце концов, Сергей Иванович, хотел поскорее уйти домой, а для этого надо было всего лишь составить протокол. Но старик упорно не хотел переходить к самому главному! Все, что он рассказывал, было бы интересно школьникам (хотя, сомнительно, ведь они все это уже видели войны в компьютерных играх), но только не следствию. Следствию гораздо важнее было понять, является ли этот старик участником банды, занимающейся сбытом орденов и медалей, или нет. Был ли преступный эпизод первым? Сам ли старик решился, или за ним кто-то стоит? Сергей Иванович еще раз спросил: «Зачем?» Старик обиженно посмотрел на него и глубоко вздохнул: -Хотел я с тобой дурачка поиграть – произнес ветеран и взял в руки орден. Сергей Иванович, было, дернулся, чтобы изъять у подозреваемого вещественное доказательство, но старик зарычал как бешеный пес – ты, видать, совсем забыл, что я тебе рассказывал! Как я за этот орден ползал под пулями, как друзей терял, как мне патриотизм задницу зимой в окопе грел, как мне награду прилюдно вручали; по молодости лет, я думал, что это как ключик у Буратино – есть у тебя орден, отличился ты перед родиной, она тебя не забудет. Но я и думать не мог, что когда-нибудь обстоятельства вынудят меня его продать. Ты думаешь, я так просто встал и пошел, как Иисус по воде, на рынок. Думаешь, я, не плакал ночами, думаешь, не терпел мучительный голод, не терпел до конца, чтобы спасти вот этот кусок железки, который мне вручила Родина, за то что я… я… - начал заикаться старик. Сергей Иванович, с испугом поглядел на него – не сердечный ли приступ. Нет, все в порядке! -Хотел ли я его продать? Конечно, хотел! Зачем хотел? Чтобы пожрать по-человечески, хоть раз в жизни! Не овсянку, твою мать, не гречку с селедкой, твою мать, а нормально, как вы все трескаете от пуза в ресторанах! Хотел, как фриц набить пузо себе сосисками и пивом! Что я, слепой, не знаю, что ветераны фрицов живут в Германии лучше, чем мы тут все вместе взятые… они наших солдатиков били, женщин насиловали, детей жгли, а теперь жируют и ни в чем себе не отказывают - старик сжал кулак, так что костяшки побелели. -Это кто вам сказал? – спросил Сергей Иванович и старик ответил: -Телевизор… Сергей Иванович почувствовал, что очень устал. Надо было уже составлять протокол и расходиться. -Я вас прошу, расскажите, как все было. Это ведь так просто… -А было, как сейчас помню – затянул старик - ясное синее небо, и я на поле с любимой валяюсь, сейчас думаю, предложение ей сделаю, а тут бац, войну объявляют… и нас значит всех… Сергей Иванович вдруг вышел из себя: -Так зачем вы хотели продать орден? – проорал он и старик замолчал. Какое-то время он безмолвно смотрел на Сергей Ивановича. Тому не раз приходилось испытывать на себе тяжелые взгляды – ведь через него прошло столько одиозных личностей: криминальные авторитеты, злые гении, маньяки - но ни один из них ранее не заставлял его ерзать на стуле. Он встал и принялся ходить из стороны в сторону по узкой комнате и тогда старик опять заговорил: -Я по внучкам своим знаю – тихо произнес он – вот, например, скажу, что в Берлин хочу съездить, на места боевой славы поглядеть, они сразу рукой машут – «куда ты дед поедешь? Сиди дома, уже еле ходишь…» Подыхай одним словом. Я их не слушаю. Они молодые, глупые. Я стараюсь жить! Никого не слушать! Но если бы только они. Всё! Всё говорит мне – «Подыхай!». И размер пенсии, и цены в магазинах, и очереди в поликлинике. И ведь одно дело, когда тебя человек на тот свет гонит, ему можно как фрицу шею свернуть и наслаждаться тишиной. Но когда нематериальное начинает с тобой в грубых тонах заговаривать, невольно чувствуешь себя ничтожеством. Что ты можешь сделать против ценника на колбасе? Ударить, порвать, сожрать? Новый принесут и наклеят. Остается только смириться. И я смирился. Да не до конца. Иногда и мне хочется поговорить с ними на равных. Сказать им парочку ласковых, послать их нулики к такой-то матери! Да и всех! Всех вас послать! Известно, что в крайнюю форму максимализма впадают либо дети, либо старики, либо сумасшедшие. Перед Сергеем Ивановичем сидел старик, поэтому он не удивлялся наивности, с которой тот начал излагать свои мысли. Через каждое слово употреблялся такой знакомый Сергей Ивановичу глагол как «украли», реже - «разворовали», еще реже «поделили». По словам ветерана, жизнь в России стала такой же поганой, как и сами люди, потому что фрицы перебили всех честных героев, которые ложились под танки с гранатой. Остались те, кто отсиживался в окопе, или из трусости, изображал раненого, пока остальные шли в атаку. Сергей Иванович молча слушал и размышлял, что, пожалуй, такая словоохотливость старику сыграет на руку. Наверняка, на суде он зарядит ту же пластинку. Его беспомощный крик истерзанной души, сочтут за признаки надвигающегося слабоумия, поэтому его безупречную биографию ветерана Великой Отечественной Войны не запятнают сроком. Его отпустят, предписав необходимость посещать районного психиатра. Тот будет пичкать его успокоительными таблетками, от которых в мозгу становится пусто. И он замолчит. -Но позвольте, Вы, наверное, хотите спросить – считаю ли я сам себя трусом, раз тоже, как и миллионы выживших не прыгнул грудью на пулемет – сказал старик. И Сергей Иванович вздрогнул: -Я вовсе не хотел этого спрашивать… -Да, я трус – продолжал старик – мы все были трусами. Но знаешь, сынок, это пошло нам на пользу. Мы уже ничего не боимся…