Прогулочка

Когда Софочка переспросила рассеянно "какая станция?" я поняла что мы
заблудились. Был прекрасный летний день, солнечный и теплый. Вокруг были
восхитительные поля и очаровательный лес. Ну просто картина, достойная кисти
великого художника.
Убить бы того гада, что все это изобразил!
Жара была невыносимая, комары просто сжирали заживо, по ногами была мерзкая
крапива, а на деревьях гусеницы устроили не то ярмарку, не то публичный дом. К
тому же из еды у нас остался от силы один бутерброд, а воды не наблюдалось
вовсе. Когда вся эта прелесть обнаружилась, Софочка очень своевременно решила
меня успокоить.
- Знаешь, это такое приключение! Ты же хотела поучавствовать в "последнем
герое"!
Я возпроизвела фразу, бережно скрытую от вас цензурой, общий смысл которой был
примерно таков: "Да, но при этом со съемочной группой, красавцкем-видущим и
обязательным призом в конце! И уж точно без полоумной подружки!".
Софочка толи обиделась, толи разозлилась, но бросив мне что-то более
литературное, зашагала в сторону леса. Чуть почувствовав свою вину, я догнала ее
и уговорила пойти в другом направлении, так как из леса мы вышли совсем недавно.
Подружка со мной согласились и мы гордо зашагали черт знает куда.
Через несколько минут бодрое настроение все же прошло. Станция так и не
возникала на горизонте, а мы возможно уходили все дальше и дальше.
Шли молча. Вскоре я начала чувствовать, что если сейчас чего-нибудь не съем, то
кого-нибудь убъю, а если кого-нибудь не убъю, то повешусь сама на лямке своего
рюкзака во-он на том суку. Бутерброд был один.
Съесть его предложила Софочка. Поломавшись для приличия секунд пять, я с
плохоскрываемой радостью согласилась, махнув рукой на то, что неизвестно еще
сколько нам в этой местности торчать. О последнем факте мы вспомнили только
после того, как злосчастный кусок хлеба был съеден. Желудок требовал продолжения
банкета.
Теперь не было ни только воды, но и еды.
Где-то около получаса мы пытались радоваться просторам нашей необъятной Руси, но
уже на тридцать первой минуте мне надоело перемывать косточки молчаливой природе
и я принялась за менее безответную подругу.
Раз пять переругавшись и раз десять перемирившись мы дружно впали в панику,
поплакали с минуту и пошли дальше.
Крыша начинала протекать. Кроме собственно самой хотьбы, делать было совершенно
нечего. Я предложила сесть и немного отдохнуть, все равно ничего от нас никуда
не денется.
Как на зло все анекдоты и истории остались за соседним кустиком вместе с нашим
завтраком. В голове было пусто как в желудке, который, кстати, начинал подавать
сигналы морзянкой о том, что горючее кончилось.
Через неопределенное время Софочка радостно сообщила что на самом дне ее рюкзака
еще со вчерашнего дня должна лежать щоколадка. Я так обрадовалась этому
известию, что насчет того, что она не вспомнила об этом раньше сматерилась
мысленно. Потом сматерилась вслух и в два раза дольше, когда обнаружилось, что
шоколадки нет. Потом материлась громко и полчаса, когда Софочка попыталась
сожрать припрятанный "сникерс" без меня. В результате мы подрались, но эту
сладкую дрянь съели вместе. После шоколада бешенно захотелось пить...
Я не знаю сколько прошло времени, но когда где-то вдалеке раздался гул
электрички, уже стемнело. До этого времени мы успели наткнуться на какой-то
хилый лесок, откопать там болото и вдоволь напиться. Дуры!
После такой милой водицы шоколадка неумолимо вернулась на свое законное место.
То есть на свет божий, на зеленую травку. Кроме голода и жажды la vie пытала нас
нас теперь еще и дикой болью в животах.
Никогда так не радовалась грязным, потертым советским рельсам. Софочка прыгала
от радости, с удивительным постоянством случайно наступая мне на ноги, а я
просто громко признавалась в любви нашей поганой жизни. Мы бодро пошли вперед,
вот-вот ожидая увидеть впереди станцию. С обеих сторон от рельс шли заросли
крапивы, но мы гордо взирали на них "не-е, черный ворон, я не твой!" и далее по
тексту.
Где-то впереди раздался стук колес. Софочка радостно заголосила. Потом
заголосила я, только тише и матом. Радоваться было особенно нечего - станции все
не было, а электричка неслась на нас.
Кто никогда не купался в крапиве, имея на себе из одежды лишь шорты и топ, не
поймет наших бурных эмоций, когда электричка наконец проехала.
Зато когда на горизонте появилась долгожданная станция, мы радовались так, как
может радоваться только истинно русский человек: обнимаясь, целуясь, плача и
матерясь.
Уже сидя в электричке и пожирая купленные у станции пирожки производства
какой-то местной бабы Дуси, мы вспоминали наши блуждания с диким хохотом. И уже
на подъезде к нашей родной даче, твердо решили что подобную прогулочку стоит
повторить, только во всеоружии.
Где-то дня через два мы втсали пораньше, собрали вещи и сели на электричку.
Доехали до какой-то дикой станции. Вышли, огляделись, пошли в сторону бескрайних
полей...
Повернувшись к подруге, я бодро спросила что у нас там насчет еды, ведь всю
жратву, она, бедная, тащит на своем горбу, в рюкзаке.
"В каком рюкзаке?" рассеянно переспросила Софочка...