Красное на белом

¦ Красное на белом ¦

Мне было безумно тяжело от этих хрупких снежинок, вонзающихся в мои губы; синего вечера, поглотившего снег и смотрящего в еще не наступившую ночь желтыми глазами окон. Все начиналось снова. Меня преследовало чувство белой глубокой, подернутой дымкой тоски, среди которой безвестно и безвременно холодные айсберги боли, дрейфуя в океане души, вонзались, расписывая на скрижали, в мое бедное сердце и, растекаясь шипящей, полуостывшей, густой массой, снова превращались в ледяные глыбы, с одной лишь только разницей – разницей цвета. Удивительно, как легко белое становится красным: так же легко, как если допить из изумительного стекла фужера белое вино и тут же пустить сверкать бликами, наполненными ароматами виноградную струю прохладного красного. Это порой умиляет меня: сколько разнообразных неожиданных сюжетов, поворотов, оттенков можно придумать под простое сочетание « красное на белом». Нужно только представить: яблоки в зимнем саду, давно превратившие свое мякотное сердце в хрустящий, до дрожи в зубах, лед; вишня на взбитой верхушечке сливок и мороженого в каком-нибудь всем известном, популярном, но полупустом и затерянном кафе; смущенные, старательно опущенные в разговорах и утренних замешательствах следы первой, сладкой или не очень сладкой, но все же восхитительной ночи страсти и полудетских таинств взрослой жизни; красненькая милая маленькая детская рукавичка, оброненная на снег неизвестным малышом, который еще не делает из зимних прогулок и холода боязней простудиться; алые губы на бледном испуганном или хорошеньком умирающем лице его перепуганной, а может предательски отравленной прелестной обладательницы…да, мало ли что еще может быть…

Никого не хотелось видеть…Наверное потому, что все мы взрослели по-разному. Точнее все приблизительно одинаково, но часто не так, как я. Наверное, следует пояснить. Сложно передать, сколько миллиардов иголочек проделывали в моем сердце миллиарды тоненьких дырочек для отбрасывания ненужных иллюзий, примерно так, как это делают миллиарды людей каждый день, с одной лишь только разницей - они откидывают белые, разварившиеся кусочки крахмала, призванные называться гордым именем макаронные изделия, а я отжимаю кровяные, алые и бордовые эмоции, фальшь будущих лет и кромешную темноту светлых идей, имевших несчастье родиться в трущобах моего нетрезвого, слабого, измученного и незрелого разума. А добрые люди, шутя и играя, сдабривают свернувшиеся змеиными кольцами спагетти моим острым, выстраданным соусом, дабы белое удачно подчеркивалось и не казалось пресным, таким же пресным, как незатейливые белые выцветшие ноты и слова поп-культуры. Красное на белом…

Есть же другие цвета: скажут мне те, кто взрослеет вместе со мной и кому адресованы эти «пустые, нелепые, нелестные» дифирамбы. Вот, например, любимое ими пиво, которое так помогает расслабиться и завести разговоры на все темы, которые не дают покоя целый день, которые выражают недвусмысленные взгляды в курилке, окурки и мусор на полу – оно золотистого приятного цвета, да еще и с приятным цветастым салатиком или розовыми, с выпученными на все четыре стороны света глазами, кальмарчики, поглощаемые из неприхотливой кухонной утвари. Но за пивом разговору требуется и бонус, и тонус покрепче. Словом, за пивом и народ, и водка, и гитара подтягиваются; струны натягиваются, – народ расслабляется, уединяется. К водке, как всегда, – маринованные, обнаженные от кожицы помидорчики терракотового императорского цвета. Белая, а за ней и красный, круглый, в собственном соку – стопка за стопкой, помидор за помидором. Белое – красное, белое - красное…

Срываюсь, пробираюсь к выходу с кухни, сползаю по стене, глотаю дым прокуренной комнаты. Вот уже ножки, каблучки, щебетанье девчушек и настойчивый баритон мужской половины. Вывалились в кухню… Подтягиваюсь на подоконнике: воздух пустить хочу. Интересно: серовато-сизые клубы дыма медленно проплывая над моей головой, толкаясь, еле протискиваются в форточку. Наклубили так, как будто комната выгорела, но вот уже мебель начинает выплывать из сигаретного тумана; вижу то, что передо мной: овальный предмет идеальной формы, с четырьмя идеальными небольшими выемками по ободку, идеального хрусталя, некогда прозрачного, но на данную секунду посеревшего от обилия пепла и не до конца потушенных, еще дымящихся окурков в нем. Беру один из этих несчастных обугленных, цилиндрических обглодышей, еще недавно лежавший в уютном замке-пачке вместе с остальными равными, идеальными, стройными, удлиненными, ментоловыми подружками одной из моих знакомых. Как быстро в наше время потерять не только свою личность, но и половую принадлежность. Была сигарета, а стал окурок. Рассматриваю несчастного со всех сторон: золотой ободок, известная марка, гладкий белый фильтр…красная помада. Красное на белом…

Кошкой соскакиваю с подоконника, преследуя цель посетить последнюю комнату. Может, хоть там есть достойный приют для одинокой, оборванной души. Застываю в дверном проеме и уже через несколько мгновений медленно подаюсь вбок, подпирая дверной проем. Зеленый ковралин, кокетливые смешинки: они еще меня не видят. Лунный свет, обнаженные тела в крепком сплетении, томные ласки, частые вдохи. Мне неудобно, отвожу глаза: синяя ночь и темные силуэты деревьев. Хочу развернуться, но поздно – заметили. Короткое недоумение быстро сменяется похотливыми взглядами: у двух обворожительных любовниц хватит ласки и на меня… Жаль, что большее, чего достойны эти ласки с моей стороны – ирония. Улыбкой провожаю зовущие взгляды, ей же цепляюсь за край сметенного на пол одеяла: пара милых остроносых шпилек так же иронично улыбаются мне поверх белого накрахмаленного пододеяльника, соучастника однополых любовных игр. Красное на белом…

Откапываю среди чужих вещей свою куртку, откупоренную бутылку «Арбатского» красного и спокойно выхожу из прихожей навстречу недрам мрачного заплеванного и расписанного подъезда с вечно присущим и нестирающимся, ни хлоркой, ни годами тошнотворным запахом мочи. Выхожу из парадной: тихо, темно, свежо, звезды. Плотнее заворачиваюсь в шарф; усаживаюсь прямо на снег посередине внутреннего двора. Хочу глотнуть – проливаю. Красное на белом?…

Думаю, нет. Сейчас: синяя ночь и желтые зрячие окна. Желтое на синем!

Послесловие. Сегодня довольно трудная и сложная реальность. Все мы с нею сталкиваемся, но не все разделяют. Каждый выбирает для себя свой путь сам, который не всегда балует нас исключительно любовью и изобилием, даже скорее наоборот – чаще одиночеством и бессилием. Желаю тем, кто выбрал Путь Сильного открыть в себе мужество не останавливаться. Помните: на этом пути всегда есть время и место для ночи и звезд, утра и солнца, дождя и ветра.

27.02.04 22:01