Когда дети плачут

Когда дети плачут. Весело. Хочется смеяться. Ты стоишь и смотришь, как они текут. Взрывается смех. Он заполняет тебя снаружи, и ты становишься смехом. И ребенок, и ты представляетесь разными существами, не имеющими ничего общего. Из разных измерений.
Не все правильно. Каждый раз, делая выбор можно ошибиться. И тогда уже нельзя исправлять то, что сделано. Если каждый будет исправлять сделанное, то не останется людей больше. Покидают все больше и больше людей этот мир. И я уйду, но никто не обидится. Потому что я не человек. Я могу быть всем кроме человека. И уйти от этого нельзя. Я опущусь еще ниже. В детстве каждый теряет человеческий облик. А у меня еще и лицо не мое. Я смотрюсь в зеркало и вижу совсем чужое, глупое лицо, которое ухмыляется мне. Хорошо быть в маске. Твое лицо постоянно. Тебе можно его ненавидеть, потому что это уже не совсем твое лицо. Маска скрывает правду. Но за ней можно чувствовать себя защищенным. Я бы носил маску, если бы это не привлекало бы столько внимания окружающих. Разобраться. Нет времени, чтобы хоть что-то разобрать в своих мыслях. Мысли украли у нас, заменили их глупыми выражениями и подсунули нам в виде праздничной мишуры. Да, длинной, хоть обдумайся. Да, простой. Но пустой. В пустоте все мы живем. Вакуум сосредотачивается вокруг каждого индивида, засасывая в черную дыру посреди каждого человека все больше и больше предметов, людей, машин, славы, наслаждений. И это исчезает в черной дыре современной человеческой души, если можно ее так назвать. Теперь душа человека это львиный зев, поглощающий все и не выдающий назад ни капли. Люди настолько опустились, что даже такое высокое чувство, как любовь оттого, что оно перестало быть нужным людям, стало влезать в их души, как паук только для того, чтобы сесть перед черной дырой и лакомится перепавшими ей наслаждениями. От этого люди начинают желать все больше и больше. И их уже не остановишь.
И ты читаешь эти строки. И ты не чувствуешь сколько злобы в тебе, в твоих чувствах, в твоих поступках. Сколько эгоизма. Я однажды заглянул в себя, и мне стало страшно. Потому что от каждого поступка тянулась ужасно грязная нить, как нерв, только тянулась она в черную дыру. А в дыре нельзя уже заметить ничего. Там либо пусто, либо сидит то, на что лучше никогда не смотреть.
И вот ты. Что ты видишь в своей жизни? Я вижу в своей только мишуру. Эта иллюзия постоянной занятости. А за ней можно проследить историю гибели души. И вот уже ничего не осталось в центре груди, только ложь. Мы лжем сами себе. Мы лжем тем, с кем мы разговариваем. Мы лжем.
А в центре может оказаться такое существо, которое заставит тебя убивать, или заниматься суицидом. И не обязательно в физическом смысле. Чтобы умереть, не обязательно вскрывать себе вены. Больше всего я не понимаю людей, умерщвляющих свои тела. Есть сотни способов убить себя и без этого.
А святость. Ты видела святость?
А животную сущность в людях?
А теперь ключевой вопрос: что можно увидеть чаще?
Загляни в себя и дай ответ.
ЕСТЬ ВЕЩЬ, В СОТНИ РАЗ ДОРОЖЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ – ЭТО ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ДУША.
Но что делать, если души-то и нет больше! Продана она за пол литра водки. А совесть за соленые огурцы. И вот пьяный, и от того еще более злой, несущий несвязанные вещи, я сижу напротив. И закончится это однозначно. Меня стошнит. И потоки желчи будут течь по твоим брюкам. И в этот момент можно будет понять многое, но будет уже слишком поздно.
А ребенок плачет. И уже сотни голосов смеются, заливаясь, над его горькими слезами.