В метро

Я ехал в метро к своей девочке. У нее блондинистые волосы, с чуть-чуть заметным рыжим блеском. Но никто этого не замечает, кроме меня, и я зову ее Рыженькая. Ехал я по линии Замоскворецкой темно-зеленой линии, в половину двенадцатого ночи. Я стоял в вагоне, облокотившись на хромированный поручень, потому что не хотел садиться. В кармане была книга, но и читать не хотелось. Я немного волновался перед встречей с Рыженькой, ну, вы понимаете, ожидание праздника, легкое приятное волнение.
Мужчина лет 60-ти сидел в конце скамейки, дальнем от головного вагона поезда. Все знают, что так удобнее и приятнее сидеть, потому что, когда поезд трогается, тебя приятно прижимает к поручню. Приятненько так.
У мужчины был планшет, на котором лежал лист А4, в руке был карандаш. Он чертил какие-то квадраты, казалось, что сам с собой играет в морской бой. Он напоминал то ли неудачливого художника, то ли инженера. И главное: он как-то по-залихватски вытянул правую ногу. Никто не ходил по вагону, и нога никому не мешала.
На остановке в вагон вошли лысоватый мужчина не очень приятного вида в черном демисезонном пальто. И за ручку он держал девочку, само очарование, с открытыми, чуть удивленными глазами, ну, вы знаете, дети, сама радость мира. Девочка была в темно-коричневой вязаной шапочке и черной курточке была девочка.
Голос какой-то артистки насмешливо объявил: «Осторожно! Двери... закрываются...» В то время проводилась какая-то акция, и все объявления в метро оглашали всякие артисты, почему-то это было неприятно, хотя идея хорошая.
Мужчина в пальто пошел к концу вагона. Нога сидящего мужчины мешала ему. Сидящий не убрал ногу, другой мужчина перешагнул через нее. И его лицо при этом приняло брезгливое, полное высокомерного упрека выражение. И за ним пошла девочка, смотревшая за мимикой своего, наверное, дяди или дедушки.
Я подумал... Что все это cash, мелочь, суета, вверх и вниз, как жалко, что второй мужчина предал этому такое значения, и что первый не убрал ноги почему-то, и что это видела девочка... И стал думать: «Ну, первый, почему же ты не убрал ноги? Зачем? Это мелочь, ничто. Момент жизни, который ничего не стоит. Почему ты не повел себя правильно в такой мелочи?»
Та же анонимная актриса, наверное, радовавшаяся в моменты записи пленки жизни, будто оседлавшая ее, достигшая! чего-то в ней – короче, она объявила станцию моей Рыженькой. Я вышел, сразу пошел быстро, чтобы забыть о случившейся неприятности. Людей было много, несмотря на поздний час, и в конце лестницы я заметил слева от себя первого мужичка, который с ногой. Он был небольшого роста, надел вязаную шапку, точно, как у чужой девочки, только светло-коричневую, нес на плече сумку. И тут, когда он подходил к прозрачной двери из стекла или плексигласа, там, я не знаю, и алюминия, я увидел, что он не разгибает правую ногу при ходьбе. У него протез.
«Боже мой»,
отчетливо подумал я. Честно: это было все, о чем я подумал.

04.04.05