Ангедония

I
Я не мог спать, как бы не пытался - все бес толку. Я не спал уже разом недель шесть. Состояние, в котором я пребывал, нельзя было назвать активным, оно было сонным, но я не спал.
Врачи называют это «ангедония». Болезнь отсутствия сна, настроения, сил и здорового разума. И каждый из этих симптомов присутствовал в моей больничной карте. «Диагноз странноват, но чрезвычайно правильный «ангедония», - сказал мне мой участковый врач, похлопал глазами и прописал валерьянку. После съеденных сразу 64 желтеньких таблеточек, я обрел тяжесть в ногах, привкус гнили во рту и непреодолимое желание избавиться от всего содержимого в реестре моего кишечника.
Присутствовала также и агрессивность, но я тщательно скрывал ее от психиатра, который в свою очередь, походил на человека, нуждающегося в помощи не меньше, чем я. «Что Вы здесь видите, вот на этой картинке?», - он показывал мне шедевры экспрессионизма, в которых нормальный человек попросту не мог бы ничего увидеть, кроме размазанных красок, слившихся воедино. «Собачка», - ответил я. «Нет! Это стратосфера, покрываемая метеоритным дождем, а вот здесь в левом верхнем углу космический шатл, я Вас уверяю!», - закричал он, - «Вот выпейте, да, да прямо сейчас. Ну глотайте, а теперь, что Вы видите?». Так я сел на галапередол.
Я стал частым гостем у Владимира Степановича и даже про себя называл его «Гоблин». Гоблин - старикашка с орлиным носом, на котором как на коне располагались очки с линзами толщиной 9 мм, делая необъятно огромными разноцветные глаза психиатра. Один глаз был бледно-зеленым, а точнее цвета «я объелся щавелевых щей», другой - мутно-коричневым, а если смотреть на них одновременно, гамма этих двух цветов оставляла позади почти лысую голову, почти незаметные белые губы и морщинистое как засохшее яблоко доброе, доброе лицо. Мы могли до вечера разговаривать о космосе, НЛО, лампочках-людоедах и так почти каждый день. Гоблин называл лекарством все, что мы принимали вместе с ним в кабинете № 6. Лекарства мы иногда перебарщивали, тогда разговор сводился к мычанию и попыткам вылезти из-под стола. Мы обнаружили друг у друга одинаковые интересы, одним словом, подружились. Ну, а когда Гоблин на одном из приемов нацепил на себя шлем мотоциклиста и сказал, что сегодня мы полетим на Юпитер, я увидел в нем нечто жалкое, но в тоже время бескрайнее, пылающее. Банальная история, старикашка с детства мечтал быть космонавтом, а сидит в поликлинике в белом халате на кармане которого нашивка «Apollo-9» и глотает, на первый взгляд, нормальную, но безумно горькую реальность. «Полетели», - сказал я и плюхнулся на стул.
«Десять, девять»…
Вот она клятва Гиппократа.
«Восемь, семь»…
Двигатели в норме.
«Шесть, пять»…
А кто-то говорил, что для этого нужна специальная подготовка.
«Четыре, три, два, один, пуск!».
Для этого нужен фенобарбиталл.
2
II
Мартовские ночи, томимые, долгие, пустые. Хотя любая ночь любого месяца была для меня одинаковой, март окончательно высосал из меня все живое, я превратился в зомби. Я не спал, не ел, перестал слушать музыку, так как любая из нот вызывала дикую боль в моей голове. Мне улыбались портреты, протягивали руки статуи и манекены, подмигивали окна, я медленно сходил с ума, не в силах отличить реальность от действия всевозможных препаратов. Я опустился до клофелина, прокопана, тэрена, а глазные капли применял совсем не по назначению. Я умирал медленно сам того не понимая, и вдруг как снег на голову появились они: прекрасная девушка Марта, а вместе с ней фенциклидин - P.C.P., L.S.D. - одним словом кислота. “Приятно познакомиться ребята”.
Я скучал на перветине, сидя за столиком в забегаловке “Мир Пиццы”, возле остывшего час назад куска стряпни, продающейся здесь и чашкой кофе, когда она подошла ко мне:
«Здесь не занято?»…
«Нет», - ответил я, после поднял глаза и увидел Марту. Она стояла с подносом в руке, естественно он был не пуст, но то, что было на нем, меня никак не волновало. У нее были зеленые глаза, но не такие как глаз Гоблина, ярко-ярко зеленые глаза и они были огромны. От таких глаз трудно оторваться. А в моем состоянии они показались мне даже мистическими. Сложилось такое впечатление, что они вовсе неземные, нечеловеческие, да и вообще не глаза, а что-то запредельное, неизвестное человеческому познанию. Когда она садилась за стол и ставила на него поднос, наши взгляды не отрывались друг от друга. У нее были светлые прямые волосы, чуть ниже плеч и великолепные вишневые губы.
Просидев молча несколько минут, она спросила: «А Вы, почему не едите, здесь не вкусная пицца?» и ее глаза посмотрели слишком доверчиво.
«Нет, даже очень вкусная, только я не голоден».
«Тогда зачем Вы ее купили?», - поинтересовалась она.
«На улице холодно».
Она подняла брови, глотнула из чашки кофе и прикурила сигарету: «Отвратительная погода, ненавижу дождь. Марта», - протянув руку, сказала она и задела мою чашку, после чего ее содержимое вылилось на мои брюки.
Действие перветина достаточно медленное, поэтому я заметил следы кофе на своих брюках только после того, как об этом мне сообщила Марта.
«Почему Вы так испуганно на меня смотрите?», - спросил я.
«Я на Вас кофе пролила».
«Неужели?», - я дал ей свою руку, потом посмотрел на брюки, но их не было, не было также и ног, на которых они должны были быть одеты.
«Не бойтесь, у меня ног нет», - таким образом, я надеялся облегчить ее переживания.
«Да? А тот препарат, под которым они испарились, у Вас еще остался?».
Я полез в карман плаща и бросил на стол пузырек с эпоцидным дихлорированным перветином, вымоченным в физрастворе, выдохшегося новокаина: «Только осторожней, это очень сложная вещь».
Она высыпала бледно-желтый порошок в кофе и залпом выпила его.
«Когда приход?», - спросила Марта, даже не зная всего ужаса, находящегося в этом пузырьке.
3
«Скоро», - ответил я.
«В жизни все нужно попробовать», - начала она - «А какой эффект?».
«Очень скоро ты сама это узнаешь, только ради Бога, не говори мне, что ты куда-то опаздываешь, потому что на протяжении нескольких часов ты не сможешь встать с этого стула, ну а если встанешь сейчас, то вряд ли сможешь дойти даже до угла этого дома. В первый раз всегда так».
«Нет, я никуда не спешу».
«Ну, вот и замечательно».
«А ты кислоту ел?».
Я увидел, как ее зрачки медленно сужаются до диаметра стержневого шарика, плечи опускаются, и лицо уже ничего не выражает. Мне на мгновение стало страшно, что она слишком много приняла.
«Да, я пробовал фенциклидин, то, что ты сейчас попробовала полная противоположность кислоты, но и то и другое имеют свои достоинства и недостатки».
«А, кстати, что это было?», - спросила Марта, но выражение лица стало теперь пустым и безнадежным. В эту же секунду она уже про это забыла и начала говорить мне про каких-то опоссумов-грибоедов. Мол, они поедают всю психотропную питерскую растительность и обламываются. Кто они такие я понял не сразу. Ну, да ладно, черт с ними.
«Отгадай загадку», - начала Марта, - «Что у пьяного на уме, а у трезвого на языке». Недолго думая, я пришел к выводу, что это ничто иное, как кислота. «Молодец, правильно.…Расскажи мне про себя».
«Что именно?».
«Ну, чем занимаешься, нравится ли тебе твоя жизнь».
Этот вопрос вывернул меня наизнанку. Первая его часть была совершенно обычная, но вот вторая удивила меня и даже поразила. Я сразу понял, Марта - это то, что я так долго ждал. Я наконец-то нашел человека мыслящего не так как все остальные, неординарного и безумно правильного. Прототип из ряда вон выходящей личности. Я хотел бы начать рассказывать о том, чем я жил последнее время, но из моего рта полились совсем другие слова.
«Я обратная сторона лица бытия. Я смех, я боль, я Бог, я Сатана», - я вдруг осознал всю ситуацию и удивился, посмотрев на Марту. Она как кошка застыла перед броском на ни в чем не повинного голубя. Приоткрытый рот говорил, что она поражена не меньше, чем я.
«Ты безумец, ты сумасшедший шизофреник», - она говорила это с таким наслаждением, и мне даже показалось, что я ей понравился и даже очень.
«Я тебе нравлюсь?».
«Да», - она сказала это, не задумываясь ни секунды. Я был в нирване. Если бы не действие того, что мы с ней съели, я бы чувствовал себя совсем по-другому. Меня бы охватывало нелепое волнение, какие-то мелкие переживания, но сейчас я был абсолютно расслаблен до онемевших мышц и рассудка.
Я не знаю, зачем я начал это говорить, может быть для того, чтобы не заснуть, а может быть я настолько был напичкан всяким дерьмом, что бессмысленные слова сами по себе вылетали из моего рта.
«Знаешь, что такое НЛО?».
«Неопознанные летающие объекты».
«А если поглубже?»
4
«Внеземные цивилизации, прилетающие на Землю, чтобы исследовать ее».
«Так думают все, и все ошибаются. Во времена третьего рейха у немцев был инженерный комплекс для разработки боевой техники. Так вот, когда Англия, Америка, Франция и Россия влезли на немецкую территорию, причем некоторые страны до сих пор имеют там свои лагеря, Америка обнаружила тот самый инженерный комплекс и нашла там чертежи неких летающих дисков, которые полностью подходят под нынешнее описание НЛО. Эти диски при испытаниях, в 40-х годах, за три секунды поднимались на высоту 15-ти километров. Американцы, недолго думая, по крайней мере, мне так кажется, решили построить нечто подобное, и спустя практически 60 лет, передали чертежи России, правда, непонятно зачем, ведь они всю жизнь вели с нами Холодную войну. И никто не знает, что они там понасобирали, и никто не знает, что соберем мы. Также, были слухи, что эти летающие диски немцы применили при великом сражении на Сталинградской дуге, ведь люди не знали, кто там сверху стрелял. Так, что думай сама.
«Откуда у тебя такая информация?».
«Я читаю журнал «Чудеса и приключения».
«А причем здесь синие кошки?», - задумчиво спросила Марта.
«Какие кошки?».
«Ну, которые хлопают глазами».
«А, эти…Они просто так».
«Ну и хорошо».
«Рома видел красных», - вдруг вспомнил я.
«Кто это Рома?», - удивилась Марта.
И я начал:
«Погожим весенним деньком на улице гуляли дети с молодыми мамами, бабульки кучками, дедушки с собачками, когда из окна вылез Рома: «Вы все сумасшедшие», - заорал он - «Какая разница, сколько я съел таблеток 60 или 65. Я понимаю, если бы разница была не 5, а 20, не 60, а 80, а 80 - это все равно, что 75 без 5, без пяти шесть, мне пора», - сказал он и швырнул в окно, как сам сообщил мне, первое, что попалось под руку, а под руку ему попался трехкилограммовый гаечный ключ, который пронесся у виска старого партизана, после чего, тот рысью прыгнул в кусты и оттуда начал вести наблюдение. Народ с улицы начал исчезать, а Рома ртом, из которого летела слюна, начал выкрикивать все препараты, которые он знает: «Опиатные и опиоидные агонисты, морфин, кодеин, диацитилморфин, то есть героин, пропоксифен, мепередин, этонитозен, метадон, фентонил, леварфонол, азидоморфин, опиоидные агонисты тире антононисты и просто антогонисты, пентозецин, наибуфен, буторфанол, бупренорфин, циклозоцин, кетоциклозоцин, психотропные стимуляторы: налорфин, леванлорфан, налоксон, кокаин, амфетомин, а теперь самое интересное: психодепрессанты: метилфенидат, диазепам, флюрозепам, этанол, метогикситал, фенобарбиталл, пентобарбитал, хлорпромазин, галопередол, китамин, фенцеклидин, этаминал натрия, фенотаин, прокаин…».
«Он уже дошел до карбидина, когда в дверь позвонила милиция. Все обошлось. Через три месяца он вышел из психушки и продолжал жить прежней жизнью».
«А что с ним сейчас?», - с таким интересом спросила Марта, что мне даже стало не по себе.
«В этой психушке он познакомился с молодым доктором, Федор, кажется, его звали или Юля, но, по-моему, все-таки Федор. Они подружились и сейчас Рома живет с Федором или Юлей».
«Ясно», - Марта закурила - «Я тоже лежала там. А ты?», - в ее глазах я увидел надежду, но при чем она здесь?
«Нет, но к этому все катится, мне врач говорит, что с таким образом жизни только туда я и двигаюсь. А ты-то как туда попала?».
«Это неважно», - она опустила глаза - «А почему ты не остановишься и не начнешь нормальную жизнь?».
«А почему ты?».
Марта загрустила. Выражение ее глаз говорило совсем не о психушке, мне показалось, как, будто кто-то умер. Меня поразило откровение людей знакомых едва ли час. Я понял, что не смогу без Марты. «Она дьявольски привлекательна», - подумал я, а на самом деле сказал вслух.
«Что?», - удивленно спросила Марта. И мне показалось, что она не услышала моих слов. Я решил: либо я сейчас ухожу, либо влюбляюсь по уши, и… Я попытался встать, просто не говоря ни слова, встать и уйти. Я оперся на стол и сделал рывок вперед, но ноги отказались двинуться даже на сантиметр.
«Что случилось?», - Марта наконец-то вышла из транса.
«Ничего», - встрепенулся я - «Просто поудобнее сесть хочу, спина затекла».
«А… А то мне показалось, что ты хочешь уйти».
«Да нет, тебе всего лишь показалось», - я был в шоке. Я посмотрел в окно, по улице мимо проезжали автобусы, машины, проходили голодные люди, в основном нищие дети, которым так хотелось съесть кусок пиццы, а я к своему даже не притронулся. Мне стало неприятно.
«Что ты делаешь сегодня вечером», - к моему изумлению спросила Марта, и я абсолютно обезумел: «Ничего».
«Я тоже ничем не занята», - продолжала она.
Я разваливался на части. «Пошли в «Республику Импраке»», - Я сказал это просто так, без всякой надежды, что мы туда пойдём.
«Я слышала об этом клубе, говорят там неплохо ».
«Я никогда не был там, и сказать об этом месте ничего не могу».
«Я с удовольствием пойду туда с тобой», - эти слова Марты выбили меня из колеи.
«Теперь остается только подождать, когда конечности смогут двигаться и … выпить чего-нибудь», - предложил я.
«Здесь неподалеку есть неплохой уютный бар».
Я кивнул и подвигал правой ногой.
«Вот видишь, она уже функционирует, осталось недолго», - осведомил я Марту, и она улыбнулась.
У меня сложилось странное впечатление, будто бы все это сон. Добрый, милый сон, в котором незнакомые люди влюбляются, друг в друга с первого взгляда. «Что- то здесь не так», - подумал я, но снова сказал вслух.
«В каком смысле?», - спросила Марта.
«Я давно не видел снов», - начал я - «Я даже не помню, как это. Я не могу спать уже два с половиной месяца, всё это время я ни разу не сомкнул глаз. А сейчас мне показалось, что всё это сон… не знаю странно».
«Дай мне свою руку», - Марта потянулась к столу. Я дал ей ладонь.
«Просыпайся», - она сказала это, как будто попробовала на вкус каждую букву в этом слове. После тем, что осталось от сигареты, ткнула мне в руку. Но я даже не дёрнулся, я не почувствовал ровным счётом ничего кроме холодной руки Марты, нежной и не менее прекрасной, чем она сама. Когда у девушки длинные тонкие пальцы это великолепно, такую руку можно целовать бесконечно. Приятнее всего целовать женскую руку, когда она замёрзла или просто холодная, о да это приятней.
Марта удивлённо посмотрела мне в глаза, она была не просто удивлена Марта была шокирована, и ткнула бычком мне в руку ещё два раза.
«Я утром съел трамал с азалиптином, это бесполезно», - пальцем я указал на свою руку, Марта затушила сигарету в пепельнице и откинулась на спинку стула.
«А может, ты действительно спишь», - предположила Марта.
«Очень бы хотелось». Я попытался встать и, надо же, у меня получилось. Я протянул Марте руку, она взяла ее и мы вышли из пиццерии.


III
«Что будешь пить?».
«Я двойной виски со льдом, - я бросил на стол последние 500 рублей - А ты?».
«Текилу и апельсиновый сок», - сказала Марта бармену и указала на пустой столик.
«А может быть, лучше постоим у стойки? Я и так насиделся. Если хочешь садись здесь, а я постою».
«Вам Блэк Лэйбл или Чивас Ригал», - спросил бармен, смешивая коктейли.
«Чивас Ригал», - задумчиво промямлил я, - спасибо».
«Мне нужно в туалет», - она сделала два шага вперед и только потом обернулась, сказав это.
«Мне не нужно».
Она улыбнулась. Я улыбнулся тоже, но было совсем не весело. Я закурил. Обычно, около пятнадцати часов пребывания в трамальном опьянении, если это состояние можно так обозвать, в туалет сходить достаточно тяжело или практически невозможно. Марта двинулась к двери на которой красовалась буква Ж, а я обратился к бармену, который в это время поставил передо мной сверкающей чистоты стакан. «Хороший выбор», - добавил он и поставил рядом стакан Марты. В мою голову опять полезли скверные мысли о Верке, Любке и Надьке, но я отогнал их, отглотнув из стакана. На улице пошёл дождь. Мне стало грустно, но к этому времени вернулась Марта.
«В чём дело, что-то случилось? У тебя вид, как будто ты призрака увидел».
«Я их вижу каждый день, но не в этом дело».
«А что тогда?», - спросила она, взяв мою руку.
«Всё хорошо», - кинул я и залпом осушил стакан, - повторим».
Бармен поставил возле меня еще один.
«А у тебя девушка есть?», - Марта взялась за мою руку второй рукой.
«Нет».
«Была?»
«Была».
«Ну и?», - Она пыталась разговорить меня, и у неё это получалось.
«Мы жили вместе второй месяц и в один прекрасный день Ольга пришла домой в тот момент, когда Сергей блевал с балкона, Рома занимался онанизмом с детской энциклопедией, а Илья стрелял по комарам из газового пистолета. «Чем это пахнет?», - спросила она. «Передозом», - прошептал я, опустив глаза».
«По этому вы расстались», - улыбнулась Марта.
Невозможно передать всей грации её жестов, её выражений лица, Марта была великолепной девушкой, я сходил с ума, и не мог, а вернее не хотел в это верить.
«Можно и так сказать», - засмеялся я.
«Ну, а все-таки».
Выдержав минутную паузу я начал, -
«До меня Оля встречалась с Мозгом, но они, по словам Мозга, не подходили друг к другу. И тут появляюсь я. Я увожу Ольгу из-под носа, кстати, своего очень хорошего друга Мозга, но как выяснилось, мы с Ольгой не подходим друг к другу тоже. Три месяца назад мы расстались, а через два дня после этого я узнал, что Мозг покончил с собой».
«А что сейчас с Ольгой?», - спросила Марта.
«Она вышла замуж и припеваючи существует в своё удовольствие», - закончил я и закурил сигарету.
«Как покончил с собой Мозг?», - Марта сделалась серьёзной.
«Он прыгнул с крыши шестнадцатиэтажки».
«А ты перестал спать?»
«Да, а я перестал спать».
«Ты думаешь, он это из-за Оли и ты в этом виноват?»
«Я не знаю».
«Как бы то не было, ты ошибаешься», - с неземным сожалением промолвила Марта и обняла меня. Я обнял её тоже, и мы простояли так около десяти минут. Десять минут, которые оспорили всю мою жизнь.
«Мне очень хорошо с тобой», - прошептала Марта, прижимаясь ко мне.
Я молчал, не в силах сказать ничего. Меня мучил вопрос: Что было бы со мной сейчас, если не Марта?
«Если это не очередные галлюцинации, то я в раю», - сказал я.
«Если это рай, то люди были правы это самое прекрасное место», - сказала Марта.


IY

По улице мы шли держа друг друга за руки.
«Почти семь, - сказала Марта - До «Республики» еще пять с лишним часов. Что будем делать?
«Хочешь, я познакомлю тебя с одним прекрасным человеком?».
«Если достойно убьет время, то я не прочь».
«О! Это убьет не только время».
«А я уже думал, ты сегодня не придешь ко мне Токсиплазмос», - Гоблин расплылся в улыбке.
«Знакомься, Владимир Степаныч, это Марта».
Марта улыбнулась.
«Я сегодня попробовал смешать диацитилморфин с этанолом. Ты знаешь, это незабываемое впечатление. Я плавал по волнам, и они уносили меня далеко-далеко», - закатил глаза Гоблин - Я и тебе оставил, вот возьми». Все это время он улыбался: «И все-таки я очень рад, что ты пришел, а тем более с такой прекрасной девушкой. Я в молодости был великолепным Дон Жуаном, пока однажды, я не попробовал смешать пропоксифен с лошадиной дозой азалиптина, ха-ха-ха». Он полез в шкафчик стола и достал оттуда потрепанный блокнот: «Вот, я тебе этого никогда не показывал, это некие мемуары, здесь только фразы, на которые мне хватило сил». Он протянул мне блокнот, я открыл первую страницу и, о ужас, психотропные шестидесятые. Первая надпись на этой странице звучала приблизительно так: «Дверные ручки откусили мне язык, рубероид сохраняет полиэтилен…». Я закрыл блокнот и положил его в правый карман плаща. Марта закурила сигарету. Она была единственным человеком, которого я видел курящим в кабинете у врача.
«В вашей молодости было L.S.D.? », - спросила она.
«О, да. Такой кислоты, которая была тогда, уже нигде не найти», - задумчиво прошуршал Гоблин и, вытянув левую руку вперед, стал разглядывать ее как что-то необычное. Его взгляд напомнил мне одного моего старого приятеля Крэка. Крэк был истинным растаманом. Хороший парень, да только вот одна проблема, никто никогда не видел Крэка в нормальном состоянии. У него была идиотская привычка: подходить к первому встречному и с задумчивым взглядом спрашивать: «А вы курите?». В день он опрашивал по 20-30 человек. Ему было все равно, что они ответят: да или нет, он разворачивался и уходил.
Я подошел к окну. Серый город, пьяный дождь, косые ручьи, мокрые стены. А если бы дождь был черным, подумал я, что тогда? Он бы капал на деревья, на траву, на людей, оставляя на них черные следы своего пришествия. Потом это также высыхало. Черный дождь. Не знаю, но почему-то, мне показалось, что я капля дождя, падающая вниз слеза человека, пролившаяся и разбившаяся о до блеска вымытый асфальт. А все-таки было бы весело под черным дождем.
«Марта, прекрасное имя», - заливался соловьем Гоблин. Интересно, чего он добивался? Марта стояла и улыбалась, по ее глазам было видно, что она понимает всю ситуацию.
«А, у вас есть зонт? - продолжал Гоблин - Я могу одолжить вам, у меня есть лишний, запасной на всякий случай».
«Нет, спасибо, мы можем его потерять». Я отошел от окна и сел на стул.
«Потеряете, так потеряете, он мне все равно не нужен», - Гоблин с трудом встал со стула и полез в шкаф.
Мне, ни с того ни с сего, вспомнился случай из моей практики.
«Здравствуйте, вы дозвонились в службу государственного телефона доверия, я вас слушаю», - мягкий женский голос прозвучал у меня в трубке.
«Здравствуйте», - произнес я и прикурил сигарету.
«Вы не могли бы представиться?».
«Нет, не мог бы, у вас же анонимные звонки».
«Ну, это кто как захочет. Мне будет проще общаться с Вами, если я буду знать Ваше имя».
«Придется Вам потрудиться», - я закрыл воду и погрузился в горячую ванну.
«Говорите, я Вас слушаю».
«Я съел пузырек пентобарбитала, через десять минут меня не станет».
«Зачем Вы это сделали?», - абсолютно спокойно продолжил голос в трубке. Я сразу понял - это психолог. Голос продолжал: «Мы может отправить к Вам врача, сообщите свой адрес».
«Спасибо, мне не нужна помощь врача».
«Сколько Вам лет?».
«Если для Вас это так важно, 24».
«Что Вы хотите?», - голос вдруг стал настороженным.
«Я хочу, чтобы ты передала миру мои слова».
«Я Вас слушаю».
«Я видел реальность, она совсем другая. Люди не знают, что они всего лишь сны, реальность внутри нас. Нет ни ада, ни рая. Нет души. Есть разум и реальность, но это не то, что Вы видите своими глазами. Это то, что видят Ваши глаза, а мозг приукрашивает все это. Вы не знаете, как уродливы человеческие тела, как противны звуки этого мира. Черт, сраные амфибии, отстаньте от меня», - я начал бить руками по воде.
«Успокойтесь, не кричите. Как же я могу видеть эту реальность?».
«Подождите минутку», - я взял тапок и стал бить им по воде - «Мрази сраные, плывите отсюда, я Вам раковину на кухне налил. Что Вы спросили, как Вам увидеть реальность? Суки! Я Вам скажу, как. Идите к черту!», - в ванне осталась лишь половина того, что была налито. Я затянулся, выдохнул дым - «Очень просто: Примите Ацетилированный опий с (+)-лизергидом и вы всё увидите».
Марта положила руку мне на плечо. «О чем задумался?»,- спросила она.
«Не о чем», - ответил я.
«Я никому не рассказывал этого, но Вам, как самым близким на сегодняшний день мне людям, хочу рассказать».
Гоблин сел поудобнее и поднял правую бровь вверх, Марта положила мне на плечо вторую руку, нагнулась и поцеловала меня в щеку.
«Это случилось в одну из бессонных ночей февраля, я мучился от огромной дозы прокопана. Это был некий чудовищный эксперимент. Нужен ли я этому февралю? Я понимал, что если не буду двигаться, то усну, а если усну то уже навсегда. Сначала я наплевал на это и просто смотрел в потолок, но в последнюю минуту всегда становиться страшно и я бы начал метаться в агонии как вдруг осознал, что не могу сделать ни одного движения. Какая то странная слабость разливалась по моему телу. Я слышал, как останавливается моё сердце, я пытался выровнять его ритм, участив дыхание, но тьма сжимала мне горло, а воздух давил на грудь. Стало ужасно холодно. Наступила мёртвая тишина, внезапно я услышал лёгкое постукивание по стеклу. Я легко поднялся и подошел к окну. За дымкой штор покачиваясь, просвечивалась какая то не понятная фигура, похожая на человеческий силуэт. Я отдёрнул шторы и посмотрел в окно. В блестящей круговерти февральской метели прямо передо мной висел в воздухе парень в рваной шляпе и потрёпанном плаще. От живого человека в нём мало что осталось. Сгнившая кожа обтягивала кости, в дырках на лице копошились могильные черви. Он висел, раздвинув руки параллельно земле. Существо постучалось ещё раз, я открыл, окно и вышел к нему.
«Привет хорошо выглядишь», - я посмотрел в низ, на пустую заснеженную улицу прекрасный вид с шестого этажа.
«Да чёрт возьми всё побриться забываю», - ответил он странным хлюпающим голосом.
«Тебя как зовут?», - спросил я его.
«Мо».
«Чего хочешь Мо?»
«Вот пролетал мимо почувствовал запах смерти дай загляну думаю», - Мо почесал нос после чего то оторвался и полетел вниз.
«Слышь, Мо слетай за пивом».
«А у тебя деньги есть?».
Я полез в задний карман Джинс, найдя немного денег, положил их в руку Мо.
«Ну, давай сейчас буду», - сказал он и по лягушачье нелепо дрыгая ногами медленно, медленно поплыл в низ.
Очнувшись следующим вечером, я чувствовал лёгкое головокружение, на полу валялись пустые пивные бутылки, а подоконнике лежала рваная шляпа.
«Тебе следует написать книгу», - задумчиво сказал Гоблин.
Марта прикоснулась губами к моим, и мы долго целовались на глазах у Гоблина, пусть это было не совсем хорошо с нашей стороны, но нас можно понять. Во время этого поцелуя я был, где - то далеко, это было как во сне. Много девушек меня целовали за мою не богатую практику, но такого поцелуя мне не дарил никто. У меня никогда не получиться описать это ощущения, но постарайтесь представить, что соприкасаются не только губы, но и что то внутри, и это что то разливается по всему телу, от языка до кончиков пальцев внушая что всё хорошо. И тебе становиться вдруг так спокойно так беззаботно, что даже тело начинает казаться легким как пух и разум, который не может переварить это отлетает как облако на небо.
Марта и я вышли из поликлиники около десяти часов вечера, главная дверь была уже закрыта, и охранник проводил нас к черному ходу. На улице было темно. Владимир Степаныч решил переночевать у себя в кабинете, и я не знаю, по чему-то мне стало его жалко.
«Почему ты ничего о себе не рассказываешь?», - спросил я Марту.
«А что тебе хотелось бы знать?», - Она говорила так загадочно, так нежно.
«Всё», - сказал я.
Марта улыбнулась, заставив тем самым улыбнуться меня.
«Вряд ли тебе будет интересно», - она как будто наполняла каждое своё слово женственностью.
«Мне действительно будет очень интересно», - я стоял на своём.
Грянул гром. И на нас обрушился тропический ливень, который не понятно по каким причинам поднял мне настроение. Я остановился, посмотрел Марте прямо в глаза. По её лицу бежали капли дождя, она смотрела так доверчиво так мило. Господи как же я был счастлив.
«Ты, наверное, что то хочешь сказать?», - спросила Марта.
«Да…Хочу…Я…Я никогда не встречал таких девушек как ты. Марта я …», - но Марта дотронулась пальцем до моих губ и прошептала - « Тсс молчи, не говори лишнего всё очень здорово, пойдем пока окончательно не промокли, зайдём ко мне я здесь недалеко живу». Марта потянула меня за руку.
«Пойдём», - сказал я.
У меня в запасе ещё оставалось 20 таблеток циклозацина, 30 трамала и 6 азалиптина. При этой мысли я не о чём не волновался.


Y
Марта жила на седьмом этаже, кирпичного дома на улице «Песчаная».
Пройдя через арку в черный двор дома №12, Марта настороженно остановилась, уставившись в темноту.
«Черт!», - прошипела она и крепко сжала мою руку.
Посмотрев в туже сторону, я увидел приближающийся к нам силуэт.
«Только не это», - Марта повела головой в мою сторону.
«Что случилось?», - спросил я, невольно заволновавшись.
«Это мой бывший друг».
Силуэт приблизился окончательно и превратился в парня лет 25, с бутылкой пива в руке.
«Марта…», - протянул парень.
«У тебя новый друг ну и где ты его нашла?», - продолжал он.
«Здравствуй Кирилл. Как живёшь?», - спросила его Марта.
«Лучше некуда, у меня белый есть. Хочешь?».


«Нет, Кирилл я не хочу», - ответила Марта и потянула меня за руку к подъезду.
«Ну, подожди же, куда ты так торопишься?», - Кирилл преградил собою путь.
«Дай пива глотнуть?», - попросил я. Бутылка была почти пуста и пока Кирилл не отрывал глаз от Марты я резким движением разбил её об его голову. Кирилл упал.
«Я в тебе не сомневалась», - улыбнулась Марта, - «А с ним всё будет в порядке?».
Я пожал плечами. Мы направились к подъезду.

YI.

В квартире Марты было две комнаты.
«Чай хочешь?» - спросила она у меня, когда мы прошли на кухню.
«Да спасибо».
Квартира была не большая, аккуратная, и уютная. Я сел за стол, стоявший у окна и закурил.
«А где твои родители?» - вдруг заметил я.
«Я живу она».
«И давно?»
«Два года уже».
«А я не могу жить один, хоть мои родители меня ели терпят, всё равно готовят, и убираются в моей комнате».
Марта упёрлась взглядом в стену, вздохнула и сказала, - «Я не могла с ними жить последнее время, когда стала употреблять наркотики и вдруг умирает Дед, недолго думая я перебралась в его квартиру, то есть сюда. Я сейчас», - Сказала Марта и ушла с кухни.
Чайник вскипел, я налил себе чая, отглотнул из чашки и положил на стол пачку «Трамала». Стоит ли, подумал я, как вдруг пришла Марта. Она положила на стол пачку благовоний, подставку для них, ножницы и листочек бумаги размером с пачку сигарет. Потом потянулась к магнитофону стоящему на полке.
«Летим», - Сказала она, садясь за стол.
Заиграл псиоделик, того транса я не слушал давно, он был особенный специально подобранный под обстановку спокойный, мягкий и успокаивающий. Он напомнил мне израильский проект «Atmos» и моё шестнадцатилетие. В тот день, да и в то время я и мой друг Илья крепко прикаловалися по различным психоделическим наркотикам. Амобарбитал, Фенметразин, Пентабарбитал, Декстрометорфан, Этаминал натрия, Хальцион (триазолам), Ципепрол, Фентармин, Фепранон (амфепрамон), Аминорекс, Фторотан, 4-метиламинорекс. Какое беззаботное и счастливое было то время. Я учился в техникуме точнее числился, болтался с Ильёй по городу, клубам, барам и притонам курил Марихуану каждый день вместо сигарет, жрал марки, одним словом хорошо там нам было в этой замершей осени.
«Что за D.Jay», - спросил я.
«Bhakti Unreleased лейбл называется, а кто конкретно не знаю», - ответила Марта и зажгла сразу шесть благовоний. Дым закрался в мой нос.
«Накчамба», - я глубоко вздохнул.
«Да ты прям спец», - улыбнулась Марта.
Этот запах навеял ещё больше воспоминаний, - «Дави их ногами!»
«Чёрт они по всюду!»
«Бежим! Быстрее пока они нас не сожрали!»
«Сраные свиньи!»
«А почему они желтые?»
«Кто?»
«Эти свиньи»
«Они похожи на тараканов!»
«Нет, они свиньи как свиньи!»
«Кругом опера и свиньи, а иногда они меняются».
«Кто?»
«Опера и свиньи!»
«Молодые люди можно немножко потише, это же всё таки Музей истории России…»
Марта закурила.
«Будешь?», - спросила она, указав на бумажку.
«Пожалуй, да», - ответил я.
Марта взяла ножницы и отрезала небольшой кусочек.
«На, как раз к клубу накроет».
Потом она отрезала ещё один и съела сама.
Я в свою очередь начал выдавливать капсулы из упаковки.
«Ты уверен что всё будет в порядке?», - Марта на мгновенье стала серьёзной.
«В смысле?», - спросил я, всё ещё окутанный ностальгией.
«Смешивать кислоту с трамалом», - Марта взяла одну капсулу, которые к этому времени катались по всему столу. Капсула была с одной стороны желтая, с другой зелёная. Марта пристально посмотрела на неё и положила обратно.
«Всё будет нормально, не переживай я то в этом деле знаю толк», - ответил я.
«Ну, как знаешь», - задумчиво прошептала она.
«…Восемнадцать, девятнадцать, двадцать», - в два захода я закинул капсулы в рот и запил чаем.
«Расскажи мне про Ольгу», - попросила Марта, и я не отказал.
«Она была человеком, которого я любил, любил по настоящему. Когда мы с ней познакомились, я понял, что пустота, которая бы в моей душе, куда то пропала, я чувствовал себя просто великолепно, я чувствовал в себе силу, я был уверен в себе».
«А все-таки, почему вы расстались?», - Марта посмотрела как то строго, сурово.
«Я не знаю, честно говоря, я совсем не хотел этого», - я вдруг стал раздражаться.
«Ты до сих пор её любишь?», - так жалостно спросила Марта, что я чуть не зарыдал.
«Не…т, не знаю, может быть…, наверно, да…», - честно говоря, я этого сам не понимал. Я взял руку Марты и закурил.
«Марта я не знаю что со мной твориться, но я уже не могу без тебя».
Марта улыбнулась.
«Может быть, не пойдём никуда?», - предложила она.
Я тоже улыбнулся, а потом мы смеялись, смеялись долго, я не знаю от чего, нам было так смешно, и я не отпускал руку Марты. Нам стало всё понятно.
«Всё как во сне», - сказал я.
«Почему как?», - спросила Марта.
Я почувствовал лёгкий трамальный приход.
«Пойдём в комнату», - предложила она.
«Пойдём…»


YII.

Дальше было всё лучше, чем я мог предположить. Тусклый свет луны, мягкая спокойная музыка, прекрасное тело Марты, нежные поцелуи, горячие объятия и настоящая любовь.
Трамал убил, какие либо чувства, сделав моё окончанье деревянным, а когда вступила бумага, я понял, что в ближайшие пять, шесть, часов остановиться мы не сможем. Я прекрасно осознавал, что кончить у меня ни как не получиться, но меня это не волновало ведь, было всё и так прекрасно.
Я начал представлять, каким будет завтрашнее утро, как я переезжаю жить к Марте, как я делаю ей предложение, как мы живём долго и счастливо, воспитывая зелёных детей с красными глазами.
Я смотрел на Марту, а она на меня. Я видел и чувствовал в ней всю свою жизнь, я знал, что она видит во мне тоже самое, я знал, что это навсегда, но я ошибался.
Мы уснули уже под утро. Засыпая в моих объятиях Марта, сказал, - «Я действительно люблю тебя». Я поцеловал её, и мы уснули.

IIX.

«Очнись! Очнись! Вколите ему ещё 0,5 адреналина!», - кричал, чей то грубый мужской голос, - «Он приходит в себя!». Тут посыпались пощечины, которые заставили меня открыть глаза.
Перед моими глазами маячил, какой то человек, какие то люди, я увидел среди них свою Маму, она плакала.
«Он очнулся! Скажи мне, как тебя зовут! Как твоё имя?», - орал доктор.
«Иди к чёрту, где Марта?», - мне стало страшно и начал кричать, - «Где Марта, Марта!!!».
«У него припадок, быстрей вколите ему снотворного, четыре куба реланиума!».
«О ком он говорит?», - спросил один из докторов у моей Матери, она пожала плечами.
Я почувствовал дикую усталость и отключился.
Когда я снова проснулся, рядом со мной сидела моя Мама, - «Ты в больнице, не волнуйся», - говорила она, - «Зачем ты сделал это? Ты хочешь умереть?».
«Сделал что?», - спросил я.
«Выпил все эти таблетки».
«Какие таблетки?».
«Три пачки прокапана».
«Какие три пачки, где Марта?»
Мама посмотрела, притуплёно, - «Я не понимаю о чём ты, какая Марта?»
«Девушка, я её люблю…она была со мной», - безнадёжно прошептал я.
«Не было с тобой никого, ты лежал на кровати, весь синий, возле тебя лежали три пустые пачки прокапана 5, и я вызвала скорую».
«Мама, какое сегодня число?»
«Пятнадцатое».
«А месяц?»
«Январь»,- она была удивлена не меньше меня.
По моей спине побежали белые капли холодного пота. Этого просто не могло быть, ведь сегодня третье Марта…

IX.

Я пробыл в больнице неделю, потом меня положили в психушку с диагнозом «Ангедония», из которой я вышел через три месяца. Я поехал к Марте по адресу, который запомнил на всю жизнь, но там жили совсем другие люди и они вообще ничего не знали ни про какую Марту. Решив навестить, Гоблина я наткнулся на другого врача, и он не знал никакого Владимира Степаныча. Я ничего не понимал и по прежнему безумно любил Марту…